Довольно часто можно услышать утверждение, что атеизм – это тоже вера. Но почему именно вера, а не убежденность? Есть ли качественное различие между этими двумя терминами? С целью попытаться ответить на эти вопросы проанализируем мировоззренческие особенности атеистов и агностиков.
Если теисты — это те, кто считают, что их логическая аргументация существования Бога является достаточной для принятия соответствующего утверждения как истинного, то атеисты — это, в первую очередь, те, кто считают неудовлетворительной аргументацию теистов, что Бог есть, и не принимают это утверждение. Вторые в некоторых случаях могут иметь свою, обратную теистической, гипотезу о несуществовании Бога и считать ее аргументацию достаточной, но это не является обязательным условием непринятия утверждения теистов. Вероятно, тут многие возразят, что это агностики, а не атеисты, поэтому обратимся к следующему.
Агностиков в широком смысле отличает принятие гипотезы непознаваемости мира, и с этой гипотезой есть некоторая проблема: если все объективно непознаваемо, то нет и основания для того, чтобы аргументировать саму гипотезу непознаваемости и считать ее аргументацию достоверной. И это делает мировоззрение самих агностиков подобным вере теистов. Во-вторых, если речь идет только о непознаваемости в одной области (религии), то следует отмечать, что это – религиозный агностицизм. В этом случае требуется привести соответствующую аргументацию того, почему непознаваема именно эта область реальности, в противном случае утверждение о непознаваемости становится предметом веры. Если аргументация о непознаваемости религиозной сферы будет строиться на использовании разработанной теистами терминологии, то это также будет автоматически сближать их мировоззрение с верой теистов.
Сами атеисты никогда не утверждают, что они являются сторонниками той или иной разновидности гипотезы непознаваемости мира, и соответственно не считают себя каким-либо сортом агностиков. В противном случае, они имели бы необходимость сперва обосновать саму непознаваемость Бога, а для этого им бы пришлось принять теистический понятийный аппарат – чего они никогда не делают, а напротив, часто критикуют его за противоречивость. Этот момент, видимо, ускользает от внимания, а возможно и используется для введения в заблуждение относительно того, насколько глубоко расхождение во взглядах.
Отметим также и то, что сами теисты, напротив, как раз разделяют, хотя бы отчасти, религиозный агностицизм, что тоже напрямую следует из их представлений о Боге как о сверхъестественном по своей природе объекте. И эта гносеологическая особенность сближает с агностиками именно теистов, а не атеистов. Однако, общей частью подхода к проблеме по-прежнему остается то, что обе стороны опираются на какие-то аргументированные (плохо или хорошо) доводы. Но где же вера?
Ответ на этот вопрос лежит в каком-то смысле на поверхности, если обратиться к тому, что объединяет целый класс сопутсвующих составляющих религии, а именно: люди как пророки, озарения как способ познания, ниспослание как источник знаний, чудеса как действующая причина и т.п. Все эти вещи либо не аргументируются самостоятельно, либо аргументируются с помощью ссылки на Бога как на сверхъестественый источник перечисленного, что обращает аргументацию в порочный круг.
Верят ли во что-либо подобное атеисты? Однозначно, нет. Любое доверие атеиста к более авторитетному источнику аргументации, чем он сам, опирается на принципиальную возможность, при должном усердии, проделать этот путь самому, безо всякого условия на избранность. Обычное разделение интеллектуального труда, ничем не отличающееся от того, что большинство теистов также не написали лично ни одного теологического трактата.
Нет никакого сомнения в том, что средневековый теолог был компетентен в своем деле в неменьшей степени, нежели современный ученый-теоретик. Разные посылки и разные выводы – в этом тоже нет принципиальных отличий, кроме вопроса о необоснованном статусе некоторых источников информации, якобы превышающих чисто физиологические возможности мозга человека. Эта вера – не в то, что где-то существует труднодоступный обыденному познанию Бог, а в то, что он частично делегирован в окружающий нас мир. Что автоматически выделяет гипотетически познаваемую сторону Бога, но, на практике, однако, практически никогда не приводит теистов к попыткам ее исследования классическими средствами познания мира. Представление о том, что Бог – и там, и тут, и одновременно везде, но прямо никогда недоступен, делает проблемное ядро аргументации теистического мировоззрения блуждающим, размытым и неудобным для анализа и упрощает апперцепцию для повседневного некритического мышления.
Отдельное внимание уделим также тому, что теисты иногда формулируют свой тезис нестандарно: атеисты верят в несуществование Бога. Разумеется, это ставит вопрос о том, что есть «вера в несуществование». Во-первых, как мы выяснили, с точки зрения обыденного мышления, вера – это неаргументированное убеждение. Иными словами, убежденность с нулевой аргументацией.
Тонкость же состоит в предмете веры: если для теиста само понятие Бога является естественным, хотя и не определенным исчерпывающими характеристиками, и он фокусируется не на вопросе возможен ли Бог в принципе, а на проблеме доказательства его существования, то для атеиста все обстоит иначе. Атеист видит первостепенным вопрос о том, что есть Бог как понятие, очерченное в конкретные рамки, а не вопрос его реального наличия или отсутствия. Вопрос существования Бога отпадает для него, когда атеист находит свою контраргументация понятия Бога исчерпывающей для вывода о том, что существующая популярная апологетика Бога противоречива. Если теисты предложат иное, более четкое определение Бога, вопрос его рассмотрения атеистом будет снова открыт. Существование Бога – актуальный для атеиста вопрос ровно настолько, насколько познаваемым в любых отношениях делают определение Бога сами теисты. Но они, как правило, достаточно догматичны исторически. Теология допускает дискуссию, вера – нет.
Во-вторых, возвращаясь к проблеме двоякого понимания термина «вера», отметим, что сами теисты нередко подразумевают под ним не только безусловное принятие чего-либо, но и сопровождающее данный сознательный ход чувство (эмоцию, ощущение). Однако, очень сомнительно, что кто-либо и когда-либо мог говорить о «чувстве небытия» чего-либо. Для простоты понимания в качестве объекта таковой «веры» можно взять что угодно, а не исключительно объект сверхъестественного характера. У небытия чего-либо нет собственных характеристик (главным образом, базовой для всего существующего – бытия вообще), чтобы иметь по отношению к нему представление и чувство.
Исходя из всего вышесказанного, вероятно, общей претензией как к теисту, так и к атеисту будет упрек в переоценке значимости собственной аргументации. Невозможно произвести философски исчерпывающую аргументацию чего-либо. Однако, переоценка значимости аргументации является не верой, а упущением факта ее (аргументации) гносеологической неполноты.
Таким образом, атеистом, как правило, нельзя быть просто на основании неверия (учитывая, что большинство психически здоровых людей предрасположены к внедрению религиозных идей в когнитивный аппарат), но лишь исходя из полного или неполного непринятия теистической аргументации. Как не бывает и теистов, напрочь далеких от любых логических выводов касательно Бога и его связи с миром. Принципиальная непознаваемость Бога или его проявлений в реальности в теистическом или агностическом мировоззрениях является абсолютно неприемлемой для атеиста гносеологической установкой.
